уняняняння!!))

[Джей Дарк]

15.04.2011 в 00:58

Пишет  kryptos:

Дельта)
Название: Под открытым небом.
Автор:  kryptos
Пейринг: Дельта
Фендом: соционика
Рейтинг: PG
Жанр: у меня все скатывается в обыденность, с долей юмора – но куда уж без него в нашей обыденности)
Размещение: запрос отправлять на u-mail/e-mail
Примечания: написано по заказу от  Jeid: хочу что-нибудь по родной Дельте) Мона хоть про всех-про всё понемногу)
Долго сражалась с этой квадрой, пытаясь уловить суть Штирлица и Габена, не знаю, насколько хорошо вышло(

итак

После повторения сбивчивого рассказа Гексли Габен наконец-то уловил, что от него хотят. Лицо мгновенно выразило всю силу габеновского скептицизма:
-Давай уточним еще раз? На природу?
-Да. Прекрасные виды, почти забытое богом место, там наверняка не ступала нога человека…
-Прекрасно. И Штирлиц уже присмотрел стоянку?
Гексли радостно закивал:
-Да, там кто-то давно обосновался, но мы приедем туда первыми, займем удобное насиженное местечко и нам не понадобиться мучиться с выбором места!
Габен терпеливо вздохнул и чуть задрал бровь:
-Насиженное местечко, куда наверняка не ступала нога человека?
Гексли все еще кивал, не видя никаких противоречий в своем рассказе. Но взгляд Габена заставил его задуматься. Хотя о чем, Гексли еще не понял. Потому что Габен в это время наклонился к самому его уху и, почти касаясь губами мочки, спросил:
-Допустим, прекрасные виды меня соблазняют, но зачем нам балласт?
То, что в путешествие собирались еще и Достоевский с Штирлицем, Габена не слишком вдохновило.
Гексли торопливо пустился в объяснения, что идея-то была его, но возникла она при разговоре с Достом, ему же и была тут же высказана. Дальше пошло обсуждение приятных деталей за кружечками чая, и все это осталось бы мечтами, если бы с работы не вернулся Штир и не подкинул пару идей для реального воплощения задумки. Задумка заключалась в поездке к морю дикарями. Палатка оказалась только у Штирлица, зато четырехместная. Достоевский уже был очарован идей, Гексли уже пылал энтузиазмом. Но так и вышло, что его дуал узнал о задумке последним. И тут же попытался охладить пыл возлюбленного:
-Отлично. Ты меня приглашаешь четвертым в палатку. Причем…. – Габен даже выдержал паузу, чтобы Гексли лучше воспринял информацию, - еще двумя будут ЭТИ, которые до сих пор не определились, можно ли им целоваться в щечку?
Гексли не смутился. Он к этому и вел:
-Им давно пора заняться своими отношениями! Но не оставлять же их одних… А там даже атмосфера будет располагать – звездное небо, костер, гитара…
Габена это все равно не вдохновило:
-Лучше бы мы все равно поехали вдвоем.
Опустим дальнейшее коварное использование Гексли слабостью некоторых мест Габена – факт остается фактом, он все равно его уговорил.

***
Гексли сгрузил гитару на Габена и уже носился по поляне, воздвигая на ней курорт. Словами, конечно. За ним тихо и мягко, похожий на большую ласковую кошку, ходил Достоевский. То и дело они останавливались и обсуждали, удачное ли место здесь для кострища, можно ли сушить на этой ветке полотенца, и на что похоже вон то облако, плывущее над уступом.
Габен мрачновато наблюдал за затянувшимся обсуждением облака. Штирлиц уже действовал. Сбросив с плеч чехол с палаткой, и два рюкзака – свой и Доста, он подтаскивал раскатившиеся камни, обозначающие кострище. Затем он попросил увлекшихся на этот раз обсуждением какой-то книги – неясным образом вытекшее из облака – Гексли и Доста собрать мусор. Гексли тут же сказал, что мусор – это раз, во-вторых, надо поставить палатку, а еще лучше, начать с ужина, так как он, Гексли, чертовски проголодался. Габен уже молчаливо развязывал чехол палатки. Бросив на него взгляд, Гексли тут же объявил, что ужин берет на себя. Дост попросился помочь.
Зря Штирлиц ушел искать дрова.
Наполовину разложив палатку, Габен все-таки запутался в конструкции, и, почувствовав себя ужасно уставшим – особенно от щебетания Гексли и Доста, собиравших мусор, что, опять-таки, затянулось,- слегка задремал, накрывшись тентом.
Наконец, голод вынудил Гексли приняться за готовку. Он принялся с должным энтузиазмом – и вскоре поляну огласил почти радостный вопль. В спешке вдобавок к огурцам Гексли слегка покромсал собственный палец.
Достоевский почти ни капельки не побледнел, мужественно бросился искать аптечку по сумкам. Гексли бросился искать дуала, дабы продемонстрировать ему ранение – но ноги, торчащие из-под брезента, не навели его ни на какую мысль, и искать он его отправился в лес.
***
Вернувшийся Штирлиц обнаружил донельзя растерянного Достоевского, так и сидящего возле палатки с бинтами и зеленкой в руках. Габен как будто почувствовал, как его дуал отдалился на серьезное расстояние, проснулся и тут же, задав всего один вопрос Досту («-Где шумный?»), отправился на поиски возлюбленного.
Штирлиц свалил дрова у костра, принялся за ужин, приговаривая, что все будет в порядке, и они найдутся. Достоевский начал помогать, но он постоянно обеспокоенно уточнял у Штира, а уверен ли он, что все обойдется, и не пора ли им самим отправиться на поиски.
-Тем более, они совсем не знают здешних мест.
-Не думаю, что они могли далеко уйти.
Через какое-то время:
-Может, они так и не встретились, и ходят кругами, ища друг друга?
-Подозреваю, они скорее нашли друг друга и уже этим наслаждаются, - Штирлиц улыбнулся и потрепал Достоевского по волосам.
Достоевский глубоко вздохнул. И снова через некоторое время уже совсем настойчиво уточнил:
-А ведь темнеет. Ты уверен, что не стоит их искать?
Штирлиц тоже вздохнул. С одной стороны – да, неприятно, искать надо. Но Достоевского искать одного не отпустит. И уж скорее оставит лагерь без присмотра, чем Достоевского снова одного.
-Ладно, идем.
Но стоило ему это обронить, как из-за кустов выплыли чем-то глубоко разочарованные Гексли и Габен. Точнее, глубоко разочарованным был только Гексли, каким был Габен мог сказать только тот же Гексли, но сейчас ему было не до этого.
Ведь его коварный план оставить этих двоих наедине и тем самым их на что-нибудь спровоцировать провалился. Гексли запомнил на будущее, что если будет теряться при Достоевском, то надо будет предупреждать его, что понарошку.
Палец Гексли уже был заботливо обмотан вымытым подорожником, но Дост настоял на более тщательной обработке раны.
Штирлиц уже почти закончил с ужином, и Гексли сунулся помочь Габену с костром. Надо ли говорить, что он поджег себе штаны и слегка подстриг дуала армейским способом. Но в итоге пламя было сбито, с ужином было покончено, и голодный-голодный Гексли одолел две порции и половину габеновской. У Доста после волнения тоже разыгрался аппетит, один Габен наелся запахом моря и видом костра.
***
Песни у костра всех примирили с трудностями дня, даже на комаров перестали обращать внимание. Правда, Гексли и Габен часто отлучались в туалет – вроде бы по отдельности, но возвращались почему-то вместе и явно не торопясь. Достоевский поглядывал сквозь ресницы то на костер, то на звездное небо, откидывая голову назад, чтобы охладить лицо от жара пламени. Штирлиц постоянно вставал подкинуть веток в костер и, возвращаясь на место, как-то оказывался все ближе. Заметивший и задумавшийся об этом Достоевский не заметил, что гомон, обозначавший присутствие Гексли, уже сместился в палатку.
И на самом деле, Гексли просто не знал, что поцелуи в щечку давно продвинулись дальше. Достоевский просто не находил подходящего случая рассказать об этом другу.
Правда, и сейчас пара недолгих поцелуев прервалась органичным предложением прогуляться по берегу ночного моря.
Гуляли за руку, беседовали. В моменты, когда слова и взгляды как-то особенно пересекались, ладонь сжимала другую ладонь сильнее.
А Габен был благодарен судьбе, что за это время он успел и Гексли угомонить, и сам выспаться, раскинувшись в удобной для болевшей спины позе, и выскользнуть из палатки после возвращения парочки вроде как по нужде – а на деле, прогулять до утра уже в одиночку, наслаждаясь видами, которые и правда не подвели. И вернуться под утро к теплому Гексли под бок, обнять – чтобы проснуться рядом.
Вернулись все в прекрасном настроении.